Знают ли родители, что нужно их делям? Будут ли родители влиять на выбор своих детей-подростков и вопрос, а как это влияние работает?

Тренинг для подростков-план будущего

Так сложилось, что почему-то наши родители в большинстве своем, лучше знают, кем нам быть в жизни. «Мы будем поступать на юридический (экономический, филологический... подставь свое)», - говорит одна мамаша другой. Она имеет в виду себя(!) и своего великовозрастного ребенка. Как так получается, что современные подростки предоставляют выбор всей будущей жизни своим мамам, папам, бабушкам, учителям, тем самым обрекая себя на несвою жизнь? Как так получается, что «нормально» быть инфантильным и зависимым и мириться с этим? Как так получается, что дети соглашаются воплощать несбывшиеся надежды и мечты своих родителей и считают это нормальным?

Эв Хазина о молодежных тренингах

Эти вопросы я часто задаю себе, встречаясь с очередной группой ожидающих чуда подростков. Моя работа с молодежью началась около 10 лет назад, когда я сама, во власти взорвавшихся гормонов, со стремительной энергией попала в международное молодежное движение. Для меня это событие жизни стало решающим, потому что круто развернуло моё тогдашнее существование в осмысленное русло. Все мои разнообразные увлечения сконцентрировались воедино и применились в самом удивительном, интересном, захватывающем времяпрепровождении - общении со сверстниками.

Я участвовала в бесконечных молодежных лагерях, поездках, встречах, семинарах, клубах. В том возрасте, когда сладостное беззаботное детство кончается родительским наставлением, типа: «Ты должен подумать о своем будущем!», я тоже, как и остальные грезила о различных профессиях, обязательно связанных с творческим общением. Впервые, побывав на занятиях в молодежном лагере, я с твердой уверенностью заявила родителям: «Не знаю, как это называется, но я хочу этим заниматься всю жизнь!». Наши ведущие, непостижимые иностранцы и цветущее студенчество СНГ, лишь между собой использовали иногда таинственную для меня мантру «неформальное образование». Фактически, они проводили для нас тренинги личностного роста. Но о том, как это называется я узнала намного позже, имея уже приличный опыт ведения таких занятий. Вскоре я, параллельно со своей работой с молодежью, поступила университет учиться психологии. Как и большинство практиков, меня то и дело удивлял тот факт, что то, к чему я пришла на основании своего опыта работы, до меня кто-то уже открыл и довольно скушно изложил это в учебнике.

На своих занятиях я обычно спрашиваю у подростков, что им интересно и какой темой хотели бы заняться. Характерен тот факт, что в самых разных группах этот вопрос вызывает некоторую заминку. Часто в этих ситуациях кто-то берет на себя роль высказать претензию по поводу того, что я, якобы, не знаю сама, чем их занять. Но обычно такая ситуация возникает в группах, где ребята еще не познакомились. Они ждут указаний к действиям, пассивны. Обычно я говорю, что отличаюсь от обычных учителей и не буду их ничему учить. Для них это совершенно не привычно, потому что в сознании молодых людей роли давно распределены. Взрослые поучительно говорят, их нужно слушать и соглашаться с ними. Система образования построена на том, что какие-то дядьки когда-то сделали свои эксперименты и открытия, потом эти данные законсервировали в учебники, и обычному ученику это нужно просто запомнить, заполнить свою карту памяти. И это вместо того, чтобы научить его мыслить самостоятельно, как исследователя, сделать его автором собственных открытий, научить по-творчески думать в процессе освоения нового материала.

Вот и получается, что ко всему остальному в жизни мы подходим, заполненные чьими-то знаниями, не особо позволяя себе самим исследовать и делать свои выводы, совершать свои собственные ошибки.

Вот и приходят к нам в Центр на занятия «старенькие» молодые люди, законсервированные, как «кильки в томатном соусе». Ничего им не интересно, знакомиться друг с другом страшно, сделать ошибку – немыслимо. Начинаем играть – скучают, предлагаю рисовать и работать с материалами, исследуя какую-то тему – рисовать отказываются, потому что «не умеют», предлагаю активно двигаться – мгновенно устают, исследовать имидж и переодеваться, делать макияж, прически, - стесняются, держатся за уже известный образ себя, экспериментировать страшно.

Когда начинаю отражать им это с юмором и с любовью, то постепенно сами начинают замечать и соглашаются, обстановка теплеет, становится более неформальной. На занятиях мы исследуем, как к определенному возрасту каждый из нас становится настолько консервативным в восприятии всего нового, что прекращает своё развитие. Как мы начинаем воспринимать то, что мы уже знаем, как единственно правильную информацию, а всё новое воспринимаем или как подтверждение того, что мы уже знаем, или как опровержение этого. В этом втором случае мы отвергаем всё, что свидетельствует о "нашей" неправоте, поскольку это в прямом смысле лишает нас твердой почвы под ногами. Вот такой популярный подход к жизни и делает нас старичками.

Мы учимся общаться по-новому, устанавливать контакт, говорить о чувствах, отличать их от мыслей. Стоит отметить, что многие молодые люди в этом возрасте по-особенному неуклюжи и грубы в играх, связанных с контактом. Для них понятие интимности, осторожности в обращении друг с другом нефизично. интимность для них - задавать личные вопросы друг другу. Они по-новому учатся откровению. Детям помладше довольно просто сказать о себе что-то личное. Становясь старше, они принимают всеобщие правила игры – конфиденциальности и закрытости, секретов и утаиваний. Бытует мнение, что особенно это «эмоциональное» выражено у девочек.

Однако смею заметить, что чувственная сфера у мальчиков-подростков не менее тонка, но в установившихся негласных правилах мальчики между собой об эмоциях не говорят, девочки же превращают эту сферу в секреты, в которые посвящают своих подруг, заручившись их обещанием никому не рассказывать. С возрастом ситуация с эмоциями не сильно меняется. Мужчины становятся «головастиками» и много думают, заменяя процессом мышления богатую сферу эмоциональных переживаний, делающих жизнь полноценной и богатой, а женщины говорят об эмоциях между собой, находя свою отдушину в разговорах по телефону или встречах в перерывах на работе. Потом эти мужчины и женщины иногда рожают детей ( в последнее время не рожают, - не модно), которых зомбируют по своим уникальным принципам.

Вопрос по телефону огранизатору молодежных тренингов:

- (сердобольный родительский голос) Скажите, а вы можете гарантировать, что мой ребенок после вашего тренинга будет меня слушаться?

Или:

- Мой сын не умеет общаться. Научите его вести себя с взрослыми и учителями, ему же поступать!

- У меня не получается заставить его(ее) учиться. Может у вас лучше получится?

Кем быть, или с чего все начинается?

На формирование своих собственных представлений о том, кем быть в жизни, влияет общение с авторитетами. Галерея «значимых взрослых» в жизни каждого ребенка населена самыми разнообразными портретами. Весь сценарий будущей жизни молодого человека пророчески закладывается с ранних лет в семье, в которой он живет. Многие родители даже не догадываются, под каким пристальным углом детского зрения находятся они и их поведение в экстремальных, напряженных ситуациях, скандалах, манере посплетничать по телефону или с соседями, родительские взаимоотношения поддержки между собой, любви, доверия, отношения с их родителями, с коллегами, проявление эмоций. Маленькие дети не вырастут без того, чтобы на ранних этапах освоения языка, копировать своих родителей, проигрывать роли своих «богов» и бессменных авторитетов, подражая и доверяя им стопроцентно, для того, чтобы вобрать в себя родительский образ. Потом они идут в школу и добавляют в образе учителей новых авторитетов к своему списку. К сожалению, вместо того, чтобы учиться у детей непосредственности, творчеству, спонтанному подходу к жизни, многие всезнающие взрослые, одинокие озлобленные училки, бабушки на лестничных площадках, продавщицы в магазинах, и, главное – технички и уборщицы в общественных заведениях, культивируя чувство вины, обучают их своим принципам жизни, показывая пример, как сделать свою жизнь несчастной.

Обычно к подростковому возрасту дети полны различных долженствований и обязанностей, а прав у них – гораздо меньше. Вырваться из этой ситуации, подогреваемой гормональным огнем, возможно посредством бунта. У каждого этот бунт свой, у кого-то экстремальный, у кого-то тихий. Этот период обычно связан с болезненными разочарованиями и крушением идеалов. Молодые люди подвергают сомнению все, вобранные в себя ранее, авторитеты. А против этого, в свою очередь, наши родители и учителя усиленно стремятся сохранить свое могущество над нами. Чем больше борются и пытаются сохранить, тем более шаткими и слабыми предстают эти «незыблемые» устои перед нами.

Борьба за независимость - важный и необходимый этап взросления для того, чтобы начать позволять себе знакомиться со своим авторитетом в себе. Научиться слушать и слышать себя, отделять свои желания от привитого чувства долга, научиться находить собственный интерес в занятиях, учебе, в своих жизненных планах.

Как раз в этот нелегкий период в жизни так часто теряется с родителями важный для обоих сторон контакт. Иногда теряется насовсем, а иногда контакт видоизменяется, становится более независимым.

Особое внимание на наших занятиях я уделяю умению просить и получать поддержку. Эти великолепные инструменты настоящего контакта помогают на новом поле отношений строить диалог. Ребята учатся выражать свое мнение и добиваться того, чтобы они были поняты и услышаны. Мы учимся вместе вести себя смело и по-творчески ориентироваться в конфликтных ситуациях, находить неординарные решения.

«Взрослые дети» играют в игры, посредством которых учатся подвергать все эти знания о себе сомнению, для того, чтобы стать на путь своего собственного предназначения жизни.

Я играю в эти игры вместе с ними и учусь у них возрождать в себе каждый раз свою молодую творческую энергию. Я верю в то, что жизнь – намного больше, чем чьи-то программы. Я учу своих подростков осознанно выбирать свои будущие результаты в жизни. Мои инструменты – любовь и чувство юмора. А девизом во всей моей работе с людьми является убеждение, что тот, кто живет не своей жизнью, умирает не своей смертью.